Кусок свинины в морозилке)
Пусть будет, пожалуй, здесь...
Запись 1
1.
Первый раз, когда мне захотелось потрахаться, я пошел в туалет и кончил прямо на сиденье унитаза. Общественная уборная, где мужской и женский сортир не разделяют даже мифические буковки М и Ж. Тогда я еще не озадачивался вопросом, как быть тем, кто не определился с полом. И речь отнюдь не об экзальтированных особах, возомнивших себя трапами, но типично ссущих, как только речь заходит о реальном действии - справка от психиатра, гормоны и в конце концов нож хирурга, кромсающий тот самый твой конец или наоборот пришивающий тебе член между ног.
Итак, я кончил прямо на это заляпанное отпечатками чужих ботинок сиденье. Мутновато-белые капли спермы блестели в тусклом свете электрического плафона. Новая партия неродившихся детей. Семя, которое никогда не принесет плодов.
-Покойтесь с миром, детки. Ай лов ю факин эсс эври найт, мазафака!
Я сплюнул под ноги, потом обтер хер ладонью и убрал в штаны. Трусов я принципиально не носил. Никогда не угадаешь, где тебя застанет желание потрахаться. А возню с дурацким бельем я крайне не любил. Зато вот парочка-другая резинок, всегда была припасена у меня в заднем кармане брюк. Толкаться без чертова контрацептива в чьей-то сомнительной свежести пизде или заднице - развлечение не лучшего качества. Но ебаться я люблю. Поэтому из двух зол, как говорится... То-то же.
Сигарета, так удачно забытая кем-то на смывном бачке, пришлась как нельзя кстати. Я чиркнул огоньком зажигалки и с удовольствием затянулся.... Теплый вязкий дым наполнил горло и легкие.
Твою мать! Анаша.
Я не большой поклонник дури, но сейчас почему-то не возражал. Не сказать, что с неземным наслаждением, но все-таки выкурил сигаретку. Ощущая, как тело становится легче, а привычно резкие движения замедляются.
Плавно-плавно плывут мысли в голове.
Я и сам сейчас плыву, словно крейсер, рассекая океанские волны, бесконечно-зеленую гладь воды. Люди обтекают меня, не решаясь коснуться. А я не замечаю ничего, кроме яркой лампочки маяка, так призывно мерцающего мне из туманной глубокой дали.
Вообще-то я иду в банк. Но похуй. Алкоголем от меня не несет, заявление, заботливо переписанное несколько раз (дьявол побери всех этих канцелярских крыс в белых воротничках - с их мозгодробящими правилами и бюрократическими издержками) мирно покоится на дне черного кожаного портфеля. Так что беспокоиться не о чем.
Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не пинуть дверь ногой. Но вместо этого открываю ее, вежливо пропуская вперед какую-то расфуфыренную фифу на каблуках. Ах, проходите, пожалуйста, ваше сучье величество! И не оборачивайтесь. скалю зубы и мечтаю съездить ей по щедро раскрашенному ебалу. Параллельно размышляя, что у меня всегда делает стойку на всякие мерзости. Но сейчас не до этого. Минутные интрижки меня не интересуют. К тому же я не шикарный чувак на ламборджини, чтобы корчить физиономию и кидать понты. Пока не шикарный чувак. Пока не на ламборджини. Но кому я вру - понтов у меня хоть отбавляй, а покорчить физиономии я и того большой охотник.
Сотрудник банка, невзрачный замученный жизнью тип (их тут клонируют что ли, ребятки? никто не в курсе, м?) посмотрел на меня каким-то слепым взглядом, словно не видя. Я подумал, что, наверное, мы - клиенты - для всех этих бумагомарателей и жопопросиживателей, такие же пустые пятна и люди-без-лица, как и они для нас.
-Значит, вы хотите взять кредит? - выдавил он из себя, наконец. Голос звучит тихо, словно шелест ветра. Или че там еще обычно шелестит. Пардон мон шеры, поэт и лирик из меня неважный.
-Да, - отвечаю. - Хочу.
И смотрю в ответ, и жду, что он скажет мне дальше.
А дальше мой замечательный финансовый консультант утыкается в экран своего ноутбука и на что-то там долго и крайне нудно медитирует.
Молчим. Минут десять молчим.
Потом гений банковского дела едва слышно выдает:
-И на какие цели вам нужен кредит?
-Конечно, чтобы открыть публичный дом для педофилов и прочих любителей собак, и снимать там жесткое порно с садо-мазо расчлененкой в трех актах. А еще я хочу легализировать эвтаназию и узаконить самоубийства. Еще у моего парня рак прямой кишки и мне некого долбить в жопу, потому что я к нему очень привязан и у меня плачет и не встает больше ни на кого, а пялить его в рот я просто устал. Кстати не хотите побыть моим партнером, после его похорон? - проносится у меня в голове единым потоком.
-Для развития бизнеса, сэр, - говорю я, тщательно укладывая ногу на ногу. Лаковым ботинком касаюсь ножки стола, постукиваю носком о металл.
Я выгляжу прилично и почти респектабельно, я умею внушать доверие и потом успешно его же проебывать.
У меня вообще много талантов, один из которых - убеждать.
Но здесь это лишнее.
-Мы проверили вашу кредитную историю, мистер ***, - вздыхает задолбанный жизнью клерк, больше не заявляя даже попытки взглянуть на меня - его внимание целиком и полностью захватил компьютер со всеми своими сводными экселевскими таблицами. Мне даже кажется иногда, что работники банка - ни что иное, как внешнее устройство к своим персональным ПК.
-И? - я выгибаю аккуратно подщипанную еще утром бровь.
-Все чисто, сэр, - клерк кивает мне, выдавливая подобие улыбки.
-Когда деньги перечислят на счет? - я не удосуживаюсь поинтересоваться, какое решение в итоге принял банк. Я и так его знаю.
-Завтра, сэр. Завтра в течение дня.
Отлично. *** миллинов евро упадут на мой счет завтра, потом быстренько переберутся на оффшоры и...
И....
-Хорошая нынче погода, сэр, - я тоже улыбаюсь, вставая с кресла. Офисная духота начинает меня утомлять. Пальцами оттягиваю галстук, ставлю чужую подпись в красивых бумажках и выхожу из кабинета.
...................
Запись 2
2.
-Значит, ты медсестра? – я поставил недопитую кружку с пивом на край стола. Жирное пенистое пятно расползлось по полированной поверхности.
Хлоя кивнула, и как-то нервно дернула плечом. Из идеально ровного черного каре выбились две пряди. Она была похожа на богиню или проститутку, максимум на незамужнего адвоката средних лет – стерву и суку в одном лице. Но никак не на медсестру.
Конечно, мне было в общем-то насрать, кто она и чем занимается. Но природное любопытство заставило меня продолжить беседу. Я редко прихожу в бар, чтобы с кем-то познакомится и поболтать. Если основное назначение бара – продать выпивку. То я прихожу и покупаю выпивку. Без цели на бессмысленный треп и прочее занудное бла-бла-бла, с размазыванием жизненных откровений соплями по лицу.
-Тяжелая, должно быть, профессия… - вежливо-безразличный тон, не выдает заинтересованности. Хотя на самом деле мне любопытно, что заставило Хлою податься в медицинский персонал.
-Я алкоголичка, - отвечает мне Хлоя. – А еще там всегда есть морфий.
Я невольно бросаю взгляд на тонкие руки, взгляд скользит по птичьей худобе ключиц. Черное блестящее платье висит на Хлое словно на вешалке. Я не вижу на сгибе локтей и намека на инъекции, синие вены соблазнительно просвечивают сквозь кожу, но нет ни кровоподтеков, ни синяков.
Хлоя, словно угадывая мой не озвученный вопрос, говорит:
-Вены есть не только на руках.
Она усмехается. Курит свою тоненькую вишневую сигаретку.
-Я колю в бедро или пах.
Красный лак на ногтях заставляет меня задуматься. Глубокий алый цвет без намека на царапину или трещину.
Я знаю, что Хлоя лжет мне сейчас, сидит и заливает в мои уши все это дерьмо, выдаваемое за невинные фантазии. О, пардон. Выдаваемые за правду.
-Хлоя, - говорю я. –Пойдем в туалет. Я хочу, чтобы ты мне отсосала.
Наши глаза встречаются. Мои. Темные, словно хорошо настоявшийся чай. И ее. Серые, будто утро-в- Стокгольме. Утро в городе, где я пытался повеситься как минимум –ндцать раз.
Наши глаза встречаются. И нихрена не происходит.
-Хорошо, - киваю я ей. –Я хочу посмотреть на то, как ты…
Она не дает мне договорить. Она перебивает, манерно морщит нос, топит сигарету в бокале с вином.
-Я не буду колоться при тебе, даже не мечтай, красавчик.
Хлоя усмехается, обнажая ряд красивых, нет..не зубов, скорее клыков. У нее истинно вампирская внешность. Так что меня скоро начинает тошнить от этого элитного пафоса и душевной наготы. Я представляю ее ноги в чулках. Узкие щиколотки в черных чулках со стрелками. Моя маленькая Хлоя. Дьявол в обличии женщины.
Узкие щиколотки в черных чулках. Голубые вены оплетают голени. Первая стадия варикоза. Голубые вены змеятся, забитые сгустками крови. Узкие щиколотки в черных чулках. Высокие каблуки.
-Хлоя, у меня на счету –миллионов евро.. Поехали со мной. Прямо сейчас.
И она соглашается. Плюет на все и соглашается. И мы сбегаем из бара не заплатив по счетам. Мы сбегаем, держась за руки, словно подростки.
И, конечно же, на улице идет дождь. И люди прячут лица за цветными ширмами зонтов. И воздух пахнет озоном и пылью. И машины проносятся мимо, не сбавляя скорости, так и норовя залить наши счастливо улыбающиеся физиономии брызгами грязи.
И я смеюсь так, как не смеялся, наверное, с детства.
И прочая лиричная хуета.
Запись 3
3.
2 года назад.
Сладкие кошмары внушают отвращение. Пресыщенность жизнью выливается героином из вен. Пошлость стынет на губах жирным поцелуем, размазывая помаду по лицу. Чужие руки на бедрах, пальцы, проникающие в твою задницу, оставляют после себя только боль и опустошение.
Май литтл бёрд, маленькая-маленькая птичка...
Я лежу на диване, закинув ноги на спинку. Мне холодно - балконная дверь распахнута настеж, а худое белое тело затянуто только в узкие виниловые штаны, на груди и плечах расцветают росчерки японской татуировки. Серебристый карп смотрит на мир выпуклыми бездушными глазами, окруженный выводком оранжевых кои, суетливо раскинувшихся на ключицах...
Задумчиво кручу в длинных пальцах металлическую подвеску - двойной китайский иероглиф, обозначающий "ночь, воду и луну". Луна... закрываю глаза, пытаясь вызвать в воображении тусклый светящийся диск, но передо мной качается только сверкающий в лучах прожектора дискоболл. На полу стоит почти допитая бутылка шотландского виски, его вкус застыл под языком, вызывая тошноту. Я лениво размышляю - пойти блевать в туалет или может быть сделать это прямо здесь? Поднимать разбитое тело с дивана кажется невыносимой пыткой, поэтому я свешиваюсь вниз, касаясь длинными волосами паркета цвета мокко, внутренности сокращаются, раздраженные реакцией гортани - я раздираю ее ногтями, пытаясь вызвать рвоту. Мутные белесые потоки стекают по губам. Еды почти нет, те жалкие кусочки пищи, которые можно разглядеть в луже, выплеснувшейся из желудка, напоминают пиццу. Да-да, точно. Еще вчерашним утром я и Тимми заказывали эту дрянь с грибами и ананасами и ели ее, кидаясь остатками друг в друга. Засранец Тим зарядил целым кольцом ананаса мне в лоб, оставляя склизкий пахучий след, отчего мы потом смеялись, как ненормальные, обкуренные гашишем хиппи...
Что было после?
Я вытираю рот тыльной стороной ладони, пачкая кожу. Что же было после?
В голове кровь приливает к вискам и неприятно пульсирует. Головокружение.
Судя по тому, что все тело болело и частично было покрыто свежими порезами, я соображаю, что продолжение банкета явно вышло веселым. В мозгах как сонные мухи закопошились мысли, ленивые черви воспоминаний. Думать не хотелось. Уличный ветер задувал в раскрытую дверь, принося с собой снежный вихрь - близился конец осени.
Телефонный звонок был похож на удар по затылку, громкий и неприятный звук. Что за дрянная мелодия? Я нехотя, делая невероятное усилие над собой, протягиваю руку, пытаясь выудить мобильный из брошенной в угол дивана сумки.
Номер неопределен. Но абонент уже доступен. Нет смысла сбрасывать.
-Йо... - хриплый стон в трубку. Устало потираю глаза, смазывая остатки серых теней.
-Сегодня в шесть. Клуб ***, - раздается в ответ, а после - только короткие гудки.
Ну, нет-нет... Ехать куда-либо не хочется, даже сама мысль об этом кажется невыносимой. Но контракт есть контракт.
Я смотрю на время, полпятого. Вот дерьмо!
Значит, пора собираться. Значит, нужно затолкать себя под струю холодного душа. Значит, нужно натянуть какой-то шмот и вымыть волосы.
Значит, нужно в первую очередь ширнуться.
Бьющие по ушам музыкальные биты заставляют все внутри содрогаться от спазмов. Движущиеся в едином ритме тела мелькают перед глазами размытыми пятнами. Липкие, потные, терпкие по вкусу и запаху. Мальчики-девочки-белые-черные-азиаты-цветные, все они смешиваются в пульсирующий-дышащий-единый клубок.
Я пробираюсь сквозь них, ломая ногти и обдирая чулки. Наконец, я достигаю нужного мне места: приват-комната для VIP-гостей. Уверенно толкаю дверь, едва ли не с ноги. Сука. Как меня все успело достать к тому моменту. Тяжелый ботинок впечатывается в порог. Я оглядываю помещение, сожалея, что не припас для такого случая автомат запазухой. Настолько все вокруг кажется мне омерзительным.
Суетливый еврей-менеджер хватает меня за запястье своими цепкими костлявыми пальцами, похожими на куриную лапу. Я слишком четко себе представляю, как бы захрустели эти пальцы, прижатые подошвой армейского сапога. Менеджер напоминает насекомое, гадкое полувысушенное насекомое.
Я едва сдерживаюсь, чтобы снова не сблевать, но догадываюсь, что эти рефлексы организма мне еще явно пригодятся - в кресле, отгороженные полутемной нишей, а потому не заметные при беглом взгляде, сидят два афроамериканца.
Выражаясь политическим языком.
Мое лицо озаряет едкая улыбочка. Я ненавижу негров, от запаха их темной, с глянцевым блеском кожи меня неизменно начинает тошнить.
"Сейчас похоже придется лизать им яйца..." - тоскливая мысль навязчиво вертится в голове. За пару лет "работы" я выучил буквально наизусть, кто и что предпочитает. Негры, как правило любят, когда им отсасывают, при этом всегда стараются вогнать свой толстый вонючий член как можно глубже в глотку, заставляя почти задыхаться. Арабы обожают долбиться в задницу, при этом пару раз от таких безумных скачек, я уходил, сплевывая кровь не только с разбитых губ, но и вытирая засохшую сукровицу с бедер. Азиаты - те вообще отличаются какой-то холодной сдержанностью вкупе с плохо скрываемой извращенностью. Я всегда знал, что будь их воля - они бы поимели меня, например, в выколотый глаз, распоротый живот или разбитый череп.
Меня передергивает от всей этой мерзости. Но дело есть дело. И я буду продолжать столько, сколько потребуется, чтобы...
-Всем лежать! На пол!
-На пол, я сказал!
Громкие отрывистые выкрики, заглушаемые автоматной очередью. Афроамериканский бифштекс номер один валится куда-то на пол, второй успевает достать пушку, прежде чем получает свою порцию свинца в жирное брюхо.
Ублюдки. Так вам и надо... - месть, это блюдо, которое надо подавать горячим.
Как можно более горячим. Обжигая губы и сердце.
...
Пишу проду.
Запись 1
1.
Первый раз, когда мне захотелось потрахаться, я пошел в туалет и кончил прямо на сиденье унитаза. Общественная уборная, где мужской и женский сортир не разделяют даже мифические буковки М и Ж. Тогда я еще не озадачивался вопросом, как быть тем, кто не определился с полом. И речь отнюдь не об экзальтированных особах, возомнивших себя трапами, но типично ссущих, как только речь заходит о реальном действии - справка от психиатра, гормоны и в конце концов нож хирурга, кромсающий тот самый твой конец или наоборот пришивающий тебе член между ног.
Итак, я кончил прямо на это заляпанное отпечатками чужих ботинок сиденье. Мутновато-белые капли спермы блестели в тусклом свете электрического плафона. Новая партия неродившихся детей. Семя, которое никогда не принесет плодов.
-Покойтесь с миром, детки. Ай лов ю факин эсс эври найт, мазафака!
Я сплюнул под ноги, потом обтер хер ладонью и убрал в штаны. Трусов я принципиально не носил. Никогда не угадаешь, где тебя застанет желание потрахаться. А возню с дурацким бельем я крайне не любил. Зато вот парочка-другая резинок, всегда была припасена у меня в заднем кармане брюк. Толкаться без чертова контрацептива в чьей-то сомнительной свежести пизде или заднице - развлечение не лучшего качества. Но ебаться я люблю. Поэтому из двух зол, как говорится... То-то же.
Сигарета, так удачно забытая кем-то на смывном бачке, пришлась как нельзя кстати. Я чиркнул огоньком зажигалки и с удовольствием затянулся.... Теплый вязкий дым наполнил горло и легкие.
Твою мать! Анаша.
Я не большой поклонник дури, но сейчас почему-то не возражал. Не сказать, что с неземным наслаждением, но все-таки выкурил сигаретку. Ощущая, как тело становится легче, а привычно резкие движения замедляются.
Плавно-плавно плывут мысли в голове.
Я и сам сейчас плыву, словно крейсер, рассекая океанские волны, бесконечно-зеленую гладь воды. Люди обтекают меня, не решаясь коснуться. А я не замечаю ничего, кроме яркой лампочки маяка, так призывно мерцающего мне из туманной глубокой дали.
Вообще-то я иду в банк. Но похуй. Алкоголем от меня не несет, заявление, заботливо переписанное несколько раз (дьявол побери всех этих канцелярских крыс в белых воротничках - с их мозгодробящими правилами и бюрократическими издержками) мирно покоится на дне черного кожаного портфеля. Так что беспокоиться не о чем.
Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не пинуть дверь ногой. Но вместо этого открываю ее, вежливо пропуская вперед какую-то расфуфыренную фифу на каблуках. Ах, проходите, пожалуйста, ваше сучье величество! И не оборачивайтесь. скалю зубы и мечтаю съездить ей по щедро раскрашенному ебалу. Параллельно размышляя, что у меня всегда делает стойку на всякие мерзости. Но сейчас не до этого. Минутные интрижки меня не интересуют. К тому же я не шикарный чувак на ламборджини, чтобы корчить физиономию и кидать понты. Пока не шикарный чувак. Пока не на ламборджини. Но кому я вру - понтов у меня хоть отбавляй, а покорчить физиономии я и того большой охотник.
Сотрудник банка, невзрачный замученный жизнью тип (их тут клонируют что ли, ребятки? никто не в курсе, м?) посмотрел на меня каким-то слепым взглядом, словно не видя. Я подумал, что, наверное, мы - клиенты - для всех этих бумагомарателей и жопопросиживателей, такие же пустые пятна и люди-без-лица, как и они для нас.
-Значит, вы хотите взять кредит? - выдавил он из себя, наконец. Голос звучит тихо, словно шелест ветра. Или че там еще обычно шелестит. Пардон мон шеры, поэт и лирик из меня неважный.
-Да, - отвечаю. - Хочу.
И смотрю в ответ, и жду, что он скажет мне дальше.
А дальше мой замечательный финансовый консультант утыкается в экран своего ноутбука и на что-то там долго и крайне нудно медитирует.
Молчим. Минут десять молчим.
Потом гений банковского дела едва слышно выдает:
-И на какие цели вам нужен кредит?
-Конечно, чтобы открыть публичный дом для педофилов и прочих любителей собак, и снимать там жесткое порно с садо-мазо расчлененкой в трех актах. А еще я хочу легализировать эвтаназию и узаконить самоубийства. Еще у моего парня рак прямой кишки и мне некого долбить в жопу, потому что я к нему очень привязан и у меня плачет и не встает больше ни на кого, а пялить его в рот я просто устал. Кстати не хотите побыть моим партнером, после его похорон? - проносится у меня в голове единым потоком.
-Для развития бизнеса, сэр, - говорю я, тщательно укладывая ногу на ногу. Лаковым ботинком касаюсь ножки стола, постукиваю носком о металл.
Я выгляжу прилично и почти респектабельно, я умею внушать доверие и потом успешно его же проебывать.
У меня вообще много талантов, один из которых - убеждать.
Но здесь это лишнее.
-Мы проверили вашу кредитную историю, мистер ***, - вздыхает задолбанный жизнью клерк, больше не заявляя даже попытки взглянуть на меня - его внимание целиком и полностью захватил компьютер со всеми своими сводными экселевскими таблицами. Мне даже кажется иногда, что работники банка - ни что иное, как внешнее устройство к своим персональным ПК.
-И? - я выгибаю аккуратно подщипанную еще утром бровь.
-Все чисто, сэр, - клерк кивает мне, выдавливая подобие улыбки.
-Когда деньги перечислят на счет? - я не удосуживаюсь поинтересоваться, какое решение в итоге принял банк. Я и так его знаю.
-Завтра, сэр. Завтра в течение дня.
Отлично. *** миллинов евро упадут на мой счет завтра, потом быстренько переберутся на оффшоры и...
И....
-Хорошая нынче погода, сэр, - я тоже улыбаюсь, вставая с кресла. Офисная духота начинает меня утомлять. Пальцами оттягиваю галстук, ставлю чужую подпись в красивых бумажках и выхожу из кабинета.
...................
Запись 2
2.
-Значит, ты медсестра? – я поставил недопитую кружку с пивом на край стола. Жирное пенистое пятно расползлось по полированной поверхности.
Хлоя кивнула, и как-то нервно дернула плечом. Из идеально ровного черного каре выбились две пряди. Она была похожа на богиню или проститутку, максимум на незамужнего адвоката средних лет – стерву и суку в одном лице. Но никак не на медсестру.
Конечно, мне было в общем-то насрать, кто она и чем занимается. Но природное любопытство заставило меня продолжить беседу. Я редко прихожу в бар, чтобы с кем-то познакомится и поболтать. Если основное назначение бара – продать выпивку. То я прихожу и покупаю выпивку. Без цели на бессмысленный треп и прочее занудное бла-бла-бла, с размазыванием жизненных откровений соплями по лицу.
-Тяжелая, должно быть, профессия… - вежливо-безразличный тон, не выдает заинтересованности. Хотя на самом деле мне любопытно, что заставило Хлою податься в медицинский персонал.
-Я алкоголичка, - отвечает мне Хлоя. – А еще там всегда есть морфий.
Я невольно бросаю взгляд на тонкие руки, взгляд скользит по птичьей худобе ключиц. Черное блестящее платье висит на Хлое словно на вешалке. Я не вижу на сгибе локтей и намека на инъекции, синие вены соблазнительно просвечивают сквозь кожу, но нет ни кровоподтеков, ни синяков.
Хлоя, словно угадывая мой не озвученный вопрос, говорит:
-Вены есть не только на руках.
Она усмехается. Курит свою тоненькую вишневую сигаретку.
-Я колю в бедро или пах.
Красный лак на ногтях заставляет меня задуматься. Глубокий алый цвет без намека на царапину или трещину.
Я знаю, что Хлоя лжет мне сейчас, сидит и заливает в мои уши все это дерьмо, выдаваемое за невинные фантазии. О, пардон. Выдаваемые за правду.
-Хлоя, - говорю я. –Пойдем в туалет. Я хочу, чтобы ты мне отсосала.
Наши глаза встречаются. Мои. Темные, словно хорошо настоявшийся чай. И ее. Серые, будто утро-в- Стокгольме. Утро в городе, где я пытался повеситься как минимум –ндцать раз.
Наши глаза встречаются. И нихрена не происходит.
-Хорошо, - киваю я ей. –Я хочу посмотреть на то, как ты…
Она не дает мне договорить. Она перебивает, манерно морщит нос, топит сигарету в бокале с вином.
-Я не буду колоться при тебе, даже не мечтай, красавчик.
Хлоя усмехается, обнажая ряд красивых, нет..не зубов, скорее клыков. У нее истинно вампирская внешность. Так что меня скоро начинает тошнить от этого элитного пафоса и душевной наготы. Я представляю ее ноги в чулках. Узкие щиколотки в черных чулках со стрелками. Моя маленькая Хлоя. Дьявол в обличии женщины.
Узкие щиколотки в черных чулках. Голубые вены оплетают голени. Первая стадия варикоза. Голубые вены змеятся, забитые сгустками крови. Узкие щиколотки в черных чулках. Высокие каблуки.
-Хлоя, у меня на счету –миллионов евро.. Поехали со мной. Прямо сейчас.
И она соглашается. Плюет на все и соглашается. И мы сбегаем из бара не заплатив по счетам. Мы сбегаем, держась за руки, словно подростки.
И, конечно же, на улице идет дождь. И люди прячут лица за цветными ширмами зонтов. И воздух пахнет озоном и пылью. И машины проносятся мимо, не сбавляя скорости, так и норовя залить наши счастливо улыбающиеся физиономии брызгами грязи.
И я смеюсь так, как не смеялся, наверное, с детства.
И прочая лиричная хуета.
Запись 3
3.
2 года назад.
Сладкие кошмары внушают отвращение. Пресыщенность жизнью выливается героином из вен. Пошлость стынет на губах жирным поцелуем, размазывая помаду по лицу. Чужие руки на бедрах, пальцы, проникающие в твою задницу, оставляют после себя только боль и опустошение.
Май литтл бёрд, маленькая-маленькая птичка...
Я лежу на диване, закинув ноги на спинку. Мне холодно - балконная дверь распахнута настеж, а худое белое тело затянуто только в узкие виниловые штаны, на груди и плечах расцветают росчерки японской татуировки. Серебристый карп смотрит на мир выпуклыми бездушными глазами, окруженный выводком оранжевых кои, суетливо раскинувшихся на ключицах...
Задумчиво кручу в длинных пальцах металлическую подвеску - двойной китайский иероглиф, обозначающий "ночь, воду и луну". Луна... закрываю глаза, пытаясь вызвать в воображении тусклый светящийся диск, но передо мной качается только сверкающий в лучах прожектора дискоболл. На полу стоит почти допитая бутылка шотландского виски, его вкус застыл под языком, вызывая тошноту. Я лениво размышляю - пойти блевать в туалет или может быть сделать это прямо здесь? Поднимать разбитое тело с дивана кажется невыносимой пыткой, поэтому я свешиваюсь вниз, касаясь длинными волосами паркета цвета мокко, внутренности сокращаются, раздраженные реакцией гортани - я раздираю ее ногтями, пытаясь вызвать рвоту. Мутные белесые потоки стекают по губам. Еды почти нет, те жалкие кусочки пищи, которые можно разглядеть в луже, выплеснувшейся из желудка, напоминают пиццу. Да-да, точно. Еще вчерашним утром я и Тимми заказывали эту дрянь с грибами и ананасами и ели ее, кидаясь остатками друг в друга. Засранец Тим зарядил целым кольцом ананаса мне в лоб, оставляя склизкий пахучий след, отчего мы потом смеялись, как ненормальные, обкуренные гашишем хиппи...
Что было после?
Я вытираю рот тыльной стороной ладони, пачкая кожу. Что же было после?
В голове кровь приливает к вискам и неприятно пульсирует. Головокружение.
Судя по тому, что все тело болело и частично было покрыто свежими порезами, я соображаю, что продолжение банкета явно вышло веселым. В мозгах как сонные мухи закопошились мысли, ленивые черви воспоминаний. Думать не хотелось. Уличный ветер задувал в раскрытую дверь, принося с собой снежный вихрь - близился конец осени.
Телефонный звонок был похож на удар по затылку, громкий и неприятный звук. Что за дрянная мелодия? Я нехотя, делая невероятное усилие над собой, протягиваю руку, пытаясь выудить мобильный из брошенной в угол дивана сумки.
Номер неопределен. Но абонент уже доступен. Нет смысла сбрасывать.
-Йо... - хриплый стон в трубку. Устало потираю глаза, смазывая остатки серых теней.
-Сегодня в шесть. Клуб ***, - раздается в ответ, а после - только короткие гудки.
Ну, нет-нет... Ехать куда-либо не хочется, даже сама мысль об этом кажется невыносимой. Но контракт есть контракт.
Я смотрю на время, полпятого. Вот дерьмо!
Значит, пора собираться. Значит, нужно затолкать себя под струю холодного душа. Значит, нужно натянуть какой-то шмот и вымыть волосы.
Значит, нужно в первую очередь ширнуться.
Бьющие по ушам музыкальные биты заставляют все внутри содрогаться от спазмов. Движущиеся в едином ритме тела мелькают перед глазами размытыми пятнами. Липкие, потные, терпкие по вкусу и запаху. Мальчики-девочки-белые-черные-азиаты-цветные, все они смешиваются в пульсирующий-дышащий-единый клубок.
Я пробираюсь сквозь них, ломая ногти и обдирая чулки. Наконец, я достигаю нужного мне места: приват-комната для VIP-гостей. Уверенно толкаю дверь, едва ли не с ноги. Сука. Как меня все успело достать к тому моменту. Тяжелый ботинок впечатывается в порог. Я оглядываю помещение, сожалея, что не припас для такого случая автомат запазухой. Настолько все вокруг кажется мне омерзительным.
Суетливый еврей-менеджер хватает меня за запястье своими цепкими костлявыми пальцами, похожими на куриную лапу. Я слишком четко себе представляю, как бы захрустели эти пальцы, прижатые подошвой армейского сапога. Менеджер напоминает насекомое, гадкое полувысушенное насекомое.
Я едва сдерживаюсь, чтобы снова не сблевать, но догадываюсь, что эти рефлексы организма мне еще явно пригодятся - в кресле, отгороженные полутемной нишей, а потому не заметные при беглом взгляде, сидят два афроамериканца.
Выражаясь политическим языком.
Мое лицо озаряет едкая улыбочка. Я ненавижу негров, от запаха их темной, с глянцевым блеском кожи меня неизменно начинает тошнить.
"Сейчас похоже придется лизать им яйца..." - тоскливая мысль навязчиво вертится в голове. За пару лет "работы" я выучил буквально наизусть, кто и что предпочитает. Негры, как правило любят, когда им отсасывают, при этом всегда стараются вогнать свой толстый вонючий член как можно глубже в глотку, заставляя почти задыхаться. Арабы обожают долбиться в задницу, при этом пару раз от таких безумных скачек, я уходил, сплевывая кровь не только с разбитых губ, но и вытирая засохшую сукровицу с бедер. Азиаты - те вообще отличаются какой-то холодной сдержанностью вкупе с плохо скрываемой извращенностью. Я всегда знал, что будь их воля - они бы поимели меня, например, в выколотый глаз, распоротый живот или разбитый череп.
Меня передергивает от всей этой мерзости. Но дело есть дело. И я буду продолжать столько, сколько потребуется, чтобы...
-Всем лежать! На пол!
-На пол, я сказал!
Громкие отрывистые выкрики, заглушаемые автоматной очередью. Афроамериканский бифштекс номер один валится куда-то на пол, второй успевает достать пушку, прежде чем получает свою порцию свинца в жирное брюхо.
Ублюдки. Так вам и надо... - месть, это блюдо, которое надо подавать горячим.
Как можно более горячим. Обжигая губы и сердце.
...
Пишу проду.